За полтора месяца 18 операций, 18 наркозов… Его лёгкие вырезали по кусочкам: сначала одно, потом другое. Сейчас у него осталась четверть лёгкого. Он пережил 18 смертей и каждый раз восставал. Сейчас он жив. Но у него ограничено время. Он знает об этом, и мама знает, и папа… Они нашли силы жить с этим.

Мама Ирине и её трое деток – двенадцатилетний Саба, десятилетний Того и двухлетняя Мариам – живут в невыносимых условиях. Прогнившие стены лачуги покрыты плесенью, которая витает в воздухе и потом оседает в лёгких. Все своё время детки находятся в этом помещении, дышат этим воздухом, спотыкаются о дыры в прогнившем полу. Что же будет с их здоровьем? Об этом даже думать страшно. Но если бы только это…

Вазиани… Сюда переселяются, когда уже совсем всё плохо. И нужно хоть какое-нибудь жильё. Хоть какая-нибудь крыша над головой. Здесь, на отшибе жизни и оказалась Жанна Кокоева с двумя маленькими дочками – Елене и Анастасией. Её привела сюда нелюбовь.

«Мамочка, помоги мне! Мамочка, я умираю! – шепчет сквозь зубы Эка, она уже не в силах даже кричать… – Я уже умерла, мама, я в аду? Боже, почему мне так больно?» Бедная девочка, закусив губу до крови, всё крепче сжимает мамину руку, и слёзы градом катятся из её глаз.

Мама Гоги, Мари Хахалашвили, дала своему сыну жизнь дважды: первый раз, когда родила, а второй – когда, теряя сознание от горя, нашла в себе силы спасти его жизнь, пока он умирал на операционном столе!

«Я все время донашиваю чужую одежду, другой у меня нет. Мне это неприятно, но мама не может купить что-то новое… Тетя, понимаете, мы ведь бедные!..» – с этими словами обращается ко мне 11-летний Карло. Он стеснительно опускает глаза, в которых читаются грусть и обида, словно раньше времени мальчик повзрослел, поняв всю несправедливость жизни.

В семье Багалишвили пятеро маленьких детей. Шестой вот-вот родится. Четверо детей больны. Но пока не очень, не смертельно. А скоро будут. Когда нет денег, чтобы накормить их или одеть, никак не получается выкроить средства на врача, на анализы, на дорогу в больницу, на лекарства. Ежемесячного социального пособия хватает или на муку и дешёвые продукты, или на лечение одного ребёнка. Мама Нуну (35 лет) рассказывала мне об этих ужасах. И я представляю, с каким выбором ей приходится сталкиваться ежедневно. «Как будто мне дали в руки пистолет и сказали: “Выбирай, кого убивать”. Если хочешь лечить Тамару и Тенго – Темури, Тика и Торнике умрут от голода. А если хочешь, чтобы дети были сыты (ну, сыты – это громко сказано), то лечить не получится. Вот как-то так». А Вы когда-нибудь стояли перед таким выбором? Что бы Вы выбрали? Посоветуйте!

Моя трёхмесячная дочь задохнулась под безжизненным телом собственной матери…»

«Иди кушать!» – для 8-летнего Гио и 3-летнего Габи это самые ужасные слова в их маленькой жизни… Во рту становится так противно, что сразу тошнит. А эта проклятая вермишель никак не заканчивается!

«Папа умер… наверно очень скоро, и мы за ним…» - эти слова 12-летнего парня нас просто повергли в ужас.

«Пошли, дыры покажу! Я там чуть не умерла, знаешь? Она меня хвать за ногу, а я как закричу: “А-а-а!” И потом мама успела и схватила меня, а то она хотела меня съесть!» – тащит меня за руку малышка Нинико. Она хочет показать какую-то зловещую дыру. «Только смотри, осторожно, она и тебя может “хамкнуть”», – предупреждает меня малышка.

Когда Вы, друзья, увидите, какая жизнь у этих несчастных, Вы точно ужаснётесь! Они – прокажённые. Нет, не для нас – людей, знающих, что есть Бог! А для чиновников, которые обязаны помогать людям! Неужели и мы оставим их в беде и тоже отвернёмся от них? Просто посмотрите на фото.

Он один ухаживает за двумя детьми - за 14 летней дочкой и десятилетним сыном, который страдает эпилепсией.

Семья каждый день стоит перед выбором – накормить четырех детей или купить лекарства для больной дочери, без которых наступит неминуемая смерть.

Ей 83 года. Душа просит покоя. Но в любимую всем сердцем дочь – 40-калетнюю Матрона - всселился дьвол.

В доме, где живет семья стоит запах ужасающей нищеты: Прогнившие стены, ржавые кровати, рванная одежда, сырость.

Смотрите, смотрите, с потолка на нас смотрит ящерица! Я так ее боюсь, один раз она запрыгнула ко мне кровать!

когда он плачет, - мне так страшно, становится, что я закрываю ушки