Я не о себе прошу! Ведь это не жизнь! Но за что так мучаются рядом со мной самые любимые родные люди?! Господи, помоги!!! Когда от невыносимой, грызущей душевной боли 46-летний Рамаз начинает рыдать, как ребёнок, его может успокоить только его младший брат Реваз. Реваз уже 14 лет является для Рамаза не только братом, но и его руками, ногами и единственной опорой.

Разговоры о маме заканчиваются слезами. Пятилетняя Анна-Мария и десятилетний Георгий недавно потеряли маму. «Она много плакала, много кашляла и потом улетела на небо», – говорит Анна-Мария. Она уверена, что нас в их семью попросила прийти именно она. «А Вас же она к нам послала?! А Вы ей передадите, что мы очень скучаем? А если я рисунок нарисую, отнесёте ей?»

Георгий (12 лет): Знаешь, у Матэ иногда кровь из носа идёт, или он начинает задыхаться. Я так боюсь этого. Он не может долго играть в мяч, говорит, что у него всё болит.
Матэ (9 лет): Да, вот тут болит. (Показывает на живот.) А мама иногда падает на пол и начинает дёргаться.

Когда я шла в семью Цецхладзе на интервью, то не думала, что мне, помимо голода и холода, буквально придётся посмотреть смерти в глаза. Один неверный шаг может оказаться последним, и эти слова не приукрашенная метафора. Чтобы добраться до хижины (домом назвать эту постройку просто невозможно), нужно перейти через речку по деревянно-железной конструкции, которую между берегами удерживают верёвки и шнуры, примотанные к дереву. Я бы, наверное, к такому мосту и близко бы не приблизилась, если бы не Нануки и Ника, которые ждали меня и подбадривали

Лия: Наблюдать за тем, как твоё тело начинает постепенно умирать, очень горько. Я же всё понимаю: мозги работают, а всё остальное – нет. Я оплакиваю себя… Меня ругают, говорят, что так нельзя, что я не должна терять надежду. А надежду на что? У меня отнялись ноги, отнялись руки, сейчас отнимается голос. Иногда я вообще не могу говорить. Глазами хочу что-то объяснить, а меня не понимают. Вот это и называется жизнью в аду… А ведь я ещё молода, мне всего 45 лет. Полтора года назад я ходила на работу, была такой жизнерадостной. До ста лет дожить мечтала! А после того как мне сказали мой диагноз – «рассеянный склероз», мысли только о смерти…

Джилда: Ох, как я боялась этого момента, как не хотела верить… Мне говорили, что состояние Луки будет ухудшаться с годами, но я верила в чудо! Думала, а вдруг у Луки пойдет всё не так, как у других? Думала, а вдруг чудовище, живущее в его голове, перестанет развиваться и оставит моего сына в покое? Но нет, у него сейчас начались головные боли и припадки.