«Конечно, я выбрала свою больную и очень-очень слабенькую дочку! Ведь я мать! Она моя единственная! – рассказывает Роза, мама больной девушки. – Мы одно целое уже 33 года и жить друг без друга не можем!» Роза (мама): До 7 лет я из последних сил боролась за здоровье Тамты. Продала все драгоценности и даже посуду. Но у доченьки ДЦП с рождения. Не может ходить, говорить, пользоваться руками. Но случилось чудо при такой болезни! Она умна и всё-всё понимает! У неё любящее сердце! Бедная, бедная! Знать, что вся твоя жизнь пройдет в коляске!.. огда муж отказался её принимать, я приняла единственно верное решение и никогда об этом не пожалела! Какая мама может вот так взять и забыть? И это было самое правильное решение в моей жизни!

Сам Бека, конечно, работать не может, а его несчастная мать не имеет денег на протез. Без протеза трудно спускать по лестнице. Он часто падает, и некому подать руку, чтобы помочь подняться. А как стыдно, как стыдно парню просить часто незнакомых людей поднимать его, как калеку! Вот как спускаться без протеза, временами падая, в доме без лифта?! А ведь после одного из падений можно и не подняться! Лестница крутая! Целыми днями у окна, когда его сверстники гуляют, дружат, влюбляются и строят планы на жизнь! Красочный мир за окном для него опасный, обидный и черно-белый: «Что я вижу в будущем? Там ничего не видно, вообще ничего, только пустота, полная безысходности» Нино (мама Беки): «Моему сыну было 24 года, когда у него случился острый инфаркт. Операция длилась 9 часов. Как следствие – диабет. А потом гангрена, и моя кровинушка теперь без ноги!»

Ани (19 лет): Случилось невероятное! После операции я сделала свои первые самостоятельные шаги! Отложила в сторону ходунки и пошла. Мне удалось сделать четыре или пять шагов. Это непередаваемые ощущения! Врачи говорят, что это настоящее чудо! Если бы не добрые друзья фонда, я бы навсегда осталась прикованной к инвалидному креслу. Я отлично себя чувствую, если не считать болей в ногах. Но эти боли – тоже положительный результат. Значит, к ногам возвращается чувствительность. Организм начинает восстанавливаться после операции.

Из-за зуда малыш не перестаёт плакать ни днём ни ночью! «Всё тело Николоза покрыто язвами. Кожа потрескалась, зудит и кровоточит. От изнеможения он готов содрать с себя кожу, а когда ему не дают почесать израненное тело, он плачет и кричит так, что моё, моей больной мамы и мужа сердца разрываются! – рассказывает Мариам, мама малыша. – И весь этот ужас только потому, что врачи поставили неверный диагноз. Такой хорошенький! Бедняжка чуть не умер за неделю, которую пробыл в реанимации!»

«Я теперь гардероб открывать не боюсь, там мышек нету, – говорит Мариам. – А в старом гардеробе жили и противно пищали, и мы им туда противомышиное лекарство насыпали, чтоб они ушли. А в новом, видишь, только наши красивые одежды – новые джинсы, кофточки, комбинезоны…» «А я больше спать не боюсь, – говорит сестричка Анано. – Новая кровать ночью не превратится в аттракцион ужасов. У неё не ломаются ножки, и она не проваливается». Бедные девочки! Семья Барбакадзе сильно натерпелась от голода и нищеты до обращения в Фонд Черновецкого. Друзья, вдруг у кого-то из вас есть возможность подарить девочкам летний отдых? Мариам и Анано никогда и нигде не отдыхали, и это лето проводят в душном городе. Вдруг получится?! Они так об этом мечтают! Даже если в доме закончились продукты. Чем дальше мечта, тем она желаннее.

Самое страшное, что здесь страдают дети! Они не только дышат воздухом, отравленным плесенью, но ещё и воздухом презрения среди детей и отдельных учителей в школе! Шорена (мама): Вот как можно объяснить учительнице, что я не могу купить компьютер для ребёнка? Что за всю жизнь накопить на него не смогу? А она говорит: «Все смогли, и ты купи». Это так жестоко! Когда нет денег, на тебя все свысока смотрят, за человека не считают…иНино (13 лет): Многие дети дразнятся, показывают свои обновки и хихикают. А у нас ничего нет. Вообще ничего. Вот недавно у нас у всех температура была, мама нам даже лекарства купить не смогла. – Шорена, с того момента, как переступила порог Вашего дома, у меня только одна мысль: как Вы тут живёте?
Шорена: Если это можно назвать жизнью… Мы тут просто стараемся не умереть. Держимся, пока можем. Но силы наши уже на исходе. После смерти мужа всё пошло наперекосяк.